Новый год, гости ходят постоянно в режиме реального времени, так что работать практически не получается, ибо постоянно то соседи зайдут, то кто нить из друзей, на свет в оконце забредет. Ну и естественно вспоминаются да рассказываются всякие истории.
Тут вот буквально щас, вспомнилось что то, как учась в 10-11 классах, проходил практику на УПК по профилю младшего медицинского персонала. В медицинский, я по причине врожденной ленности так и не поступил, но зато некоторое число историй из врачебной практики сохранилось. И вот седня что то пришло время вытащить их на свет.
Вообщем на УПК нас было три мальчика, и не счетное количество девочек. Все мои дачные друзья поэтому были убеждены, что я выбрал профессию именно в этой связи, но меня, собственно, всегда интересовала биология-анатомия, так что тут можно сказать – призвание. Главное, что когда я лет 8-10 спустя, пошел на курсы лечебного массажа, то меня поражал тот факт, что анатомию со школы я помню лучше, чем её знают действительные на тот момент студенты 3-4 курса техникума, с которыми я и учился.
Ну да не суть, итак пара историй про УПК.
История первая- про жопу:
Ну долго ли коротко ли, нам читали лекции по анатомии, вели задушевные беседы, учили мерять давление и даже делать искусственное дыхание и массаж сердца, на пластиковом мужике с остекленевшим (видимо от обилия зрелых школьниц, припадавших губами к его рту) взглядом, которого наша “немного не таво” учителка, ласково именовало наш Феденька.
Что там у неё там с ним было и в связи с чем она стала так ласково к нему относиться, история умалчивает.
Ну и вообщем после искусственного дыхания, было решено, что мы созрели для постановки руки на уколы. Для чего меня и моего одноклассника, Гришу Довбищука, попросили принести из подсобки тренажер, на котором нам и предстояло осваивать технику. За ним мы отправились, в сопровождении нашей преподавательницы, в заднюю комнату, находившуюся за классной доской.
В подсобке учителка указала нам на стеллаж, на котором и стоял тренажер. Мы переглянулись с Григорием и согнулись в хохоте, потому что мы конечно ожидали увидеть нечто, но не такое. Тренажер представлял из себя пластиковую жопу, вырезанную из фигуры человека, согнувшегося под прямым углом для укола, и полученную путем отсечения части фигуры от середины бедер до брюшины. Все это было выполнено в твердом пластике нежного розового цвета, а те самые две четверти ягодиц, куда предстояло колоть, были выполнены из ярко розового, мягкого материала, похожего на смесь поролона или резинки. Но в связи с тем, что через эту жопу, как и через нашего Феденьку, прошел уже не один десяток поколений будущих медсестер, то мягкая часть подразложилась, и мало того что растрескалась- она пованивала. Причем очень не приятным, сладковато прогорклым запахом.
Так что когда мы с Гришей, наконец оказались в состоянии её нести, то аккуратненько прихватили её буквально кончиками пальцев, и под всеобщий смех, вынесли на первую парту, после чего пошли на свое место. Через 10-15 минут я понял что откуда то дико воняет этой самой жопой, и явно не от неё. Поднеся руки к носу, я чуть не блеванул тут же, ибо возникало ощущение, что мои ладони полностью впитали это жопный аромат.
Скосившись на Гришу, я понял что он испытывает те же самые трудности. Так что мы отпросились с урока и кинулись в туалет, где минут 10 безрезультатно пытались отмыться от этого зловония. После чего пришли с возмущенными возгласами к училке- на что она нас успокоила- потерпите до конца урока, её еще обратно надо отнести, а там я вам дам жидкость для мытья всяких колб и вы ею в пять секунд отмоетесь. Сказано- сделано, дождались окончания урока и практически без касания, а лишь силовым полем, оттащили жопу обратно. Естественно, что жидкость которую нам выдала училка не помогла, не смотря на то что мы минут 15 пидарасили руки щетками. К этому моменту запах уже въелся в манжеты рубашки и свитера, так что домой я ехал с полным ощущением того, что я нахожусь в облаке этого запаха. Единственный раз в жизни, когда я ощущал себя подобным образом снова, было когда я в Ростелекоме, с Костиком, вычерпывал протухший за праздники 300-литровый аквариум, и после этого с неделю чувствовал себя тетей Сарой с привоза, так как на меня реагировали даже кошки на улицах.
Вообщем долго ли коротко ли, но дома я отмывался от этой вони, под ржание домашних, дня три: лимоном, порошком, хозяйственным мылом, шампунями. Все бестолку. Так что дня через неделю где то запах постепенно сошел на нет, но на следующее занятие я, от греха, предпочел заболеть. И еще через одно, так что когда я вышел через два занятия у нас уже была другая тема. Но видимо девочки просекли фишку, и эпизодически тыркали училку на предмет того, что не плохо бы потренироваться в уколах, а то знаете ли рука уже не та, и тут главной задачей каждого из трех мальчиков в классе, было точно просчитать момент и отпроситься из класса первым, под злобный шепот оставшихся.
История вторая, про хирургию (эпическая):
Помимо лекций нас водили по всяких больницам, и вот как то нам довелось наблюдать операцию на сердце в Первой Градской. Наверное одно из самых ярких воспоминаний УПК. Мы собственно приехали, оделись в халаты и нас проводили в просторное помещение, со стеклянным куполом посередине. Мы столпились вокруг него, и оказалось что он расположен ровно над операционным столом, находящейся ниже операционной. И вот мы подростки, что нам тогда было 15-16 лет, c благоговением взирали как раскрывали грудную клетку, внутри которой пульсировало сердце, и по подходящим к нему прозрачным трубкам хлынула кровь на аппарат искусственного кровообращения. Самое главное что никому не стало плохо, как рассказывают обычно студенты медвузов, и все потом с восхищением делились впечатлениями от этого пульсирующего сгустка крови, в окружении белых простыней, халатов и блестящих инструментов, которое и отвечает за то что мы живем, любим, дышим.
А вот история третья про хирургию, уже более грязная:
В 11 классе занятий у нас уже не было, и мы проходили практику кто где. Девочек, что было очень удивительно, отправили нянечками драить полы в абортарии, а нас троих пацанов засунули в поликлинику, в кабинет хирургии, где мы и сидели в сестринской, клепая талоны на прием, корпию или ватные тампоны. Но ближе к середине года, врачи прочухали, что мы жаждем крови, и стали нас ставить эпизодически на перевязки. Не такие чтобы прям ужас какой, но снять повязку и перебинтовать по чистому- запросто. Ну вот и я как то заболел, а когда вышел, Гриша мне почти со слезами поведал, что когда меня не было, их поставили на какую то гнойную операцию. А с нами работал парень, уж не помню как его звали, толи Андрей, толи Алексей, из другой школы. Такой кучерявый мускулистый блондин, прям твой весь из себя Аполлон, ну и наши девицы по нему сохли есессно. Но парень был не плохой и довольно веселый, и все рассказывал какой он лихой уличный забияка. Ну вот и стоят они с Гришей на операции, подают бинтики, и тут врач начав операцию, и вскрыв фурункул или что там было, зачем то срывается к шкафу и говорит “толи Алексею, толи Андрею”- держи бинт, а то как то неудачно его подхватил и ему в руки просто вываливается гнойный стержень, вместе с бинтом. И он бедный, и без того белокожий, бледнеет еще сильнее, распрямляется, нервно и протяжно сглатывая (как охарактеризовал это Гриша- я думал сейчас блеванет на мужика), после чего падает замертво на пол. Так что доктору после завершения операции, еще и пришлось откачивать бедного школьника. Надо добавить что я Андрея-Алексея в следующий раз увидел только на экзамене, так как в хирургию он больше не являлся, хотя и нас до конца учебного года уже держали исключительно на талончиках и бинтах.
Вообщем как то так мы и впитывали медицину. Я потом пошел по линии IT, а Гриша, как я понимаю, стал художником. Что стало с жопой, я слава богу, не в курсе. Хотя конечно иногда вспоминаю её с грустью.